В шестое воскресенье Великого Поста, 13 апреля, мы снова собрались на Евхаристическое богослужение в наш храм, чтобы молитвенно отметить два особых праздника — Воскрешение Лазаря Четверодневного и Вход Господень в Иерусалим.

Символы Победы и Крестный путь

Чудо воскрешения Лазаря и торжество мессианского вступления Спасителя в древний город — праздники, тесно переплетенные между собой, как пролог к самым важным событиям церковного года: Страстной седмице, Крестным страданиям и, наконец, к Пасхальному торжеству. Словами песнопения иерусалимских паломников мы восклицали: «Осанна Сыну Давидову! Благословен Грядый во имя Господне!»

В начале воскресной Литургии мы совершили освящение ваий — символов духовной радости и исповедания веры во Христа как Царя и Спасителя. В древности это были пальмовые ветви, в русской традиции — ветви вербы, первыми пробуждающиеся к жизни после зимы, как символ грядущего обновления всего творения через Воскресение Господне. Здесь, в Аргентине, мы держали в руках зеленые ветви лавра, что было очень символично, потому что лавровая ветвь — древний символ Победы.

Однако, за этим внешним торжеством и ликованием мы не забываем и внутреннего драматизма происходящего: Спаситель входит в Иерусалим не как земной царь, но как Агнец, идущий на заклание. Народ приветствует Его как Царя, но уже через несколько мы услышим: «Распни Его!»

Лазарь Четверодневный: богословие надежды

Во время Малого Входа, когда священник износит к народу Евангелие, в нашем храме среди праздничных песнопений был пропет особый тропарь святому праведному Лазарю Четверодневному. Это молитвенное пение — редкое, глубоко богословское и наполненное великой надеждой — прозвучало как живое напоминание о связи двух великих праздников: Лазаревой Субботы и Входа Господня в Иерусалим:

«Во гробе заключенный, но гласом Творца от ада воззванный, человек смертен сый, но другом Безсмертнаго нареченный, четыредневствовав во гробе, яко знамение Жизни явился еси, и прежде вольных Христовых Страстей утешение верным показался еси, Лазаре святе праведне, моли Воскресившаго тя, да и нас от одра смертнаго воздвигнет и сподобит Жизни присносущныя».

Этот тропарь раскрывает нам глубину чуда, совершенного Христом, и его значение в истории спасения.

«Во гробе заключенный, но гласом Творца от ада воззванный…»

Лазарь — это не просто умерший, а уже «заключенный» во гробе, в состоянии окончательной, казалось бы, смерти. Но Творец — Слово Божие, Христос — гласом Своим возвращает его не просто к жизни, но из самого ада, из преисподней, в которую по представлениям Ветхого Завета сходили все умершие. Это чудо стало явным свидетельством власти Иисуса над смертью.

«Человек смертен сый, но другом Безсмертнаго нареченный…»

Лазарь подчеркнуто смертный, как и мы, он обычный человек. Но — друг Божий, друг Безсмертного. Здесь звучит напоминание: в близости с Богом человек способен пережить то, что выше природы — победу над смертью. Дружба со Христом делает Лазаря прообразом каждого из нас, кто призван ко спасению.

«Четыредневствовав во гробе, яко знамение Жизни явился еси…»

Лазарь не просто умерший — он четыре дня был во гробе, то есть находился в состоянии, где смерть окончательно проявила себя. Его возвращение к жизни — это не просто чудо исцеления, а знамение Жизни, указание на то, что Христос есть Источник и Победитель смерти.

«И прежде вольных Христовых Страстей утешение верным показался еси…»

Это чудо произошло накануне страданий Христовых, как бы утешая учеников и всех верных: грядет страшное испытание, Крест и смерть — но они ведут к Воскресению. Лазарь стал не только знаком, но и утешением в эти дни скорби, напоминанием, что смерть не последняя глава.

«Моли Воскресившаго тя, да и нас от одра смертнаго воздвигнет и сподобит Жизни присносущныя».

Мы обращаемся к Лазарю как к живому свидетелю силы Христа: просим его молить о нас, чтобы и нас Господь воздвиг — как из греха, так и в буквальном смысле, в день всеобщего Воскресения. Жизнь присносущная — это жизнь вечная, божественная, нескончаемая, к которой призваны все, кто во Христа крестился и в Славу Его облеклся.

В тропаре встречаются образы Воскресения, Креста, личной веры и надежды, что делает его особенно ценным в литургическом контексте предстоящей Страстной седмицы. Этот тропарь напоминает нам: чудо воскрешения Лазаря — не просто история прошлого, но откровение будущего для каждого, кто возлюбил Христа.

Размышления над Евангелием

Во время Литургии Слова, в которой звучит Сам Бог через Священное Писание — были прочитаны евангельские отрывки, повествующие о воскрешении праведного Лазаря (Иоанн 11:1-45) и о Входе Господа в Иерусалим (Иоанн 12:1-2,9-18). Эти два события — исторически и богословски неразрывны. Иисус, явив силу Свою над смертью в Вифании, входит в Вечный город как обетованный Мессия, чтобы добровольно принять страдания ради спасения мира, ибо Слава Его — Крест (Иоанн 12:23).

В повествовании о событиях в Вифании центральным моментом было откровение Иисуса как Воскресения и Жизни (Иноанн 11:25). Он не просто совершитель чуда, но Он и есть Сама Жизнь, способная преодолеть смерть. Это кульминация Иоанновой высокой христологии: Бог, ставший плотью, утверждает, что Он есть Тот, в Ком смерть уже не имеет силы.

Марфа, сестра Лазаря, о которой мы знаем, что она была практичной и рачительной хозяйкой, исповедует веру: «Знаю, что воскреснет… в последний день», — но Иисус ведет ее от абстрактной эсхатологии к живому опыту настоящего Откровения. Он призывает к доверию не столько слову Писания о том, что должно случиться, сколько к Тому, Живому и Деятельному, Кому можно довериться. Внимательно слушая евангельское повествование, мы заметили этот контраст между верой как надеждой на будущее и верой как признанием настоящей реальности Бога, пребывающего среди людей.

«Иисус прослезился» (Иоанн 11:35) — это откровение богословской глубины. Бог плачет — не от бессилия, но от участия. Это противостоит стоическим или деистическим представлениям о Божестве. Христос — не чужд человеческой скорби. В этом стихе — теология воплощения, в котором сливаются всемогущество и сострадание.

И вот он! — лиминальный момент смерти и бытия — камень гробницы разделяет мир живущих и покой усопшего. Запах разложения — символ крайней границы. Но Слово побеждает распад: «Лазарь, выйди вон!» — и Оно творит бытие, как в начале мироздания (Бытие 1). Это акт нового творения: «Се — творю все новое» (Откровение 21:5).

Чудо Лазаря становится спусковым механизмом решения Синедриона убить Христа (Иоанн 11:53). Таким образом, воскрешение Лазаря ведет к смерти Христа, а смерть Христа ведет к воскресению всех. Возникает парадокс: чтобы даровать жизнь, Христос должен умереть.

Христос говорит: «Развяжите его и дайте ему идти». Это первое участие людей в «освобождении» воскресшего. Экклезиологически это можно толковать как прообраз служения Церкви в освобождении человека от последствий смерти — от «пелен» греха, отчуждения, страха. Церковь становится местом, где воскресение встречается с историей.

Повествование о Входе Господнем в Иерусалим — это не просто пролог к Страстям, а своего рода пророческое откровение и экклесиологический манифест.

Иисус — обетованный Царь, но не по образу мира, Он — Мессия, предреченный пророками (Зах. 9:9), и одновременно символ инаковости Царства Божьего — торжество в кротости Давида. Божественное царство основано не на силе, а на добровольной жертвенности. Царь здесь — Тот, Кто Сам идет на смерть за своих подданных. История Израиля достигает своего эсхатологического поворота: обетованный Царь пришел, но остался неузнанный в Своем смирении.

И вот он — парадокс торжества и грядущей казни. Триумфальное вхождение Христа во Град обетований происходит на фоне сознания Спасителем грядущих страшных событий. В этом соединении славы и страдания — тайна богословия Креста, где победа приходит не через силу, а через крестную любовь. Это — путь Церкви Христовой,

Апостольский ключ к Евангелию

Вместе с Евангелием Церковь предлагает и Апостольское слово — не как сопутствующее чтение, а как богодухновенное размышление, раскрывающее глубинный смысл происходящего. В этот день были прочитаны два особых апостольских отрывка: Ефесянам 2:4-10 и Римлянам 15:1-13, каждый из которых соответствует своему событию — воскрешению Лазаря и Входу в Иерусалим.

«Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, которою возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом… и воскресил с Ним…»

Этот отрывок апостола Павла — богословская интерпретация того, что произошло с Лазарем и что, в сущности, происходит с каждым человеком через Христа. Лазарь, бывший четыре дня во гробе, стал живым образом того, как Бог оживотворяет падшее, мертвое человечество. Апостол Павел говорит о духовной смерти как о нашей общей участи, и о воскрешении со Христом как о даре благодати, не зависящем от заслуг, но от любви и милости Божией (вот оно Иоанново «иисус прослезился»!). В богословском языке Павла милость не абстрактна, но деятельна. Этот текст — это зеркало для души: что произошло с Лазарем телесно, то предлагается нам духовно, через веру и Таинства. Если бы рассказ о Лазаре был иконой, то этот отрывок из Послания к христианам Ефеса — его богословское пояснение, изложенное языком опыта воскресшего во Христе человека.

Подобным образом и послание к Римлянам (15:1-13) раскрывает новые смыслы Входа Господа во Иерусалим.

«Радуйтесь, народы, с народом Его… Будет корень Иессеев, и восстанет владеть народами: на Него язычники надеяться будут…»

Апостол Павел в послании к Римлянам говорит о единении и надежде, которая через Христа дана не только Израилю, но и язычникам. Он напоминает, что Христос — это тот самый корень Иессеев, Мессия, которого ожидали, но Который пришел, чтобы объединить всех в одной хвале Богу: «Буду славить тебя между язычниками». А, ведь, среди пришедших на праздник были и эллины (Иоанн 12:20).

«Осанна!» — это и молитва, и радость, и благословение, и надежда. К этому же призывает нас и апостол Павел. Вот почему мы, как Церковь из всех народов, как Новый Израиль, встречаем Христа в Евхаристии, начинающейся словами «Благословенно Царство», в радости, мире и с упованием.

Таким образом, нынешние Апостольские чтения не просто дополнили евангельский рассказ, но раскрыли для нас его смыслы: воскресение Лазаря — это прообраз нашего спасения по благодати, а вход Господа во Иерусалим — исполнение мессианских обетований и начало Царства Божия, которое в полноте познается через Крест и Воскресение в Таинствах Церкви.

Братская трапеза и традиционные «Лазараки»

После завершения Литургии мы по традиции продолжили наше общение за братской трапезой. Такие встречи становятся для нас не только временем для вкушения пищи после евхаристического поста, но и возможностью укрепить братскую любовь, поделиться радостью и духовными размышлениями.

Особое угощение в этот день предложил наш брат Серафим — он принес к общему столу традиционные «Лазараки». Эти маленькие хлебцы, приготовленные в форме человечка, обернутого в погребальные пелены, пекутся в честь праведного Лазаря Четверодневного накануне Вербного воскресения. «Лазараки» символизируют воскресение Лазаря и служат напоминанием о грядущей Пасхе. «Маленькие Лазари» выглядят как спеленутые младенцы — как же похожи между собой колыбель и гроб!..

Народное благочестие любит такие неуставные традиции! На Крестопоклонной седмице выпекалось печенье ввиде крестиков, на память севастийских мучеников — «Сороки» (хлебцы в виде птичек). Это всегда очень красиво и по-особенному мило.

«Лазараки» готовят с пряностями и начинкой из орехов, сухофруктов или меда. Сам процесс выпечки сопровождается молитвой и особым домашним ритуалом, ведь это не просто хлеб, а часть традиции, соединяющей поколения верующих.

Мы благодарим брата Серафима за этот теплый жест и за то, что он напомнил нам об одном из красивейших обычаев православной традиции.

Во след Христу

Завершился Великий Пост. Это было время самопознания, углубления в себя, опыт аскезы… Теперь наш взор обращен ко Христу — к последним дням Его земной жизни, к самой сути Священной Истории. С надеждой и благоговением мы вступаем в дни Страстной седмицы, чтобы пройти за Христом путь смирения, страдания и, наконец, обрести радость Воскресения. Да дарует Господь нам силу веры, чтобы и мы были достойны восклицать вместе со всей Церковью: «Христос Воскрес!»