6 апреля, в пятую седмицу Великого Поста община преподобного Иова Почаевского, вновь собралась на святую Евхаристию — в духовном напряжении поста, в преддверии Страстной седмицы, в ожидании Пасхи. Это воскресенье стало для нас новой живой встречей со Словом Божиим, в чтениях, молитвах и в Трапезе Господней. Мы молились о тех из нас, кто болен, и кто не смог быть с нами в этот день. И мы знаем, что в дни Страданий Христа мы не рассеемся, как боязливые ученики, что  в час Воскресения Христа мы вместе предстанем Живоносному Гробу, как смиренные мироносицы.

Слово Писания: о правде, суде и милосердии

В этот день мы читали Евангельскую притчу о богаче и Лазаре (Лк.16:19–31), избранную для сегодняшнего прочтения согласно древнему Иерусалимскому лекционарию, который наиболее ярко раскрывает особую духовную динамику Великого Поста. Эта притча — не просто о социальном неравенстве, но прежде всего о духовной глухоте, о сердце, не отозвавшемся на страдание ближнего, несмотря на Закон и Пророков. Мы вспомнили, что Царство Божие — не во внешнем успехе, но во внутренней чуткости к Истине и милосердию.

Если «Закон и Пророки» были духовным основанием и нравственным координатным полем для Израиля, своего рода навигационной картой Божьего Завета до пришествия Мессии, то Евангелие — это не просто продолжение, а исполнение, раскрытие и преображение этой карты: она становится плотью, движением, живым путем. Евангелие — это Сам Христос, живое Слово, Которое не только говорит, но действует, страдает, спасает. Если Закон формировал поведение, то Евангелие преображает сердце. Если раньше Бог говорил через пророков, то теперь Он говорит Своей жизнью. Евангелие — не свод правил, а внутренняя жизнь во Христе, не просто учение, а Царство, начавшееся внутри нас.

Апостольское чтение (2Кор.5:1–10), выбранное для нынешнего воскресенья, раскрылось для нас в новом свете — оба текста (и Послание ап. Павла, и Притча о Лазаре) касаются предельных смыслов человеческого существования: жизнь и смерть, тело и дух, надежда и суд… Павел говорит о двух жилищах: земной дом — тело, которое разрушается, вечное жилище от Бога — небесное тело, даруемое воскресением. Он выражает томление — не просто желание уйти от земной жизни, а жажду облечься в нетление, чтобы «смертное было поглощено Жизнью». Главный смысл этого послания — верность здесь определяет облик жизни там: «всем нам должно явиться пред суд Христов, чтобы каждый получил соответственно тому, что делал…»

В притче о богаче и Лазаре тоже два дома: роскошный дом богача и порог его дома, где умирает нищий Лазарь. И два состояния после смерти: страдания — для богача, покой на лоне Авраама — для Лазаря. Удивительно! Павел стремится к вечному, «ходя верой, а не видением», а богач живет «видением» — наслаждением здесь и сейчас, но оказывается духовно незрячим. Итак, что мы строим в себе сейчас — тем мы будем облечены потом. И мы поняли: Великий Пост — это не просто воздержание, но трезвение, приготовление к встрече с живым Богом, у Которого «нет лицеприятия», но есть совершенная любовь и суд.

Память святых и свидетельство о Церкви

На Евхаристическом ходатайстве мы также поминали святых, память которых празднуется в ближайшие дни. Среди них — праведная Елисавета, мать Иоанна Предтечи, — ее имя звучит особенно в свете Благовещения, когда Архангел Гавриил возвестил Пречистой Деве: «И вот Елисавета, родственница твоя, тоже ждет сына в старости своей…» (Лк. 1:36). Мы вновь задумались о таинственном сплетении судеб угодников Божиих, где нет случайностей — только Промысл.

Мы молитвенно почтили преподобную Марию Египетскую, чей подвиг показывает нам, что никакое падение не окончательно, если есть жажда покаяния и вспомоществующая благодать Божия. В этот день мы поминали также преподобного Зосиму Палестинского — того, кто обрел и открыл миру сию подвижницу, «яко солнце в пустыни блистающую» в своем житии «паче естества человеческого».

Мы с благоговением впоминали святителя Тихона, Патриарха Всероссийского, 100-летие со дня блаженной кончины которого исполняется ныне. В своем юбилейном Обращении наш Предстоятель, Святейший Патриарх Кирилл, напомнил о подвиге Первосвятителя Тихона — стоявшего как исповедник в эпоху разрушения святынь и возглавлявшего Церковь, когда слово Евангелия становилось крестом.

Особое значение в эти дни ожидания светлой Пасхи приобрела память пасхального святого — преподобного Феодора Свирского, ученика Паисия Величковского, наследника святоотеческого предания, воспитавшего оптинского старца Льва и принесшего русскому монашеству духовное обновление. В тропаре по Малом входе мы услышали: «Огнем купины святоотеческаго предания возгоревыйся… на Руси обновил еси иночества умное делание… яко искра духовная явился еси, от неяже разгореся лампада оптинскаго старчества…» Печально, что святой Феодор долгое время оставался непонятым русским духовным начальством и только в Александро-Свирском монастыре  он нашел тихое пристанище, понимание и уважение братии.

Акафист и Благовещение: радость во тьме поста

По окончании Литургии мы воспели Пречистую Деву Акафистным гимном. Акафистное пение было исполнено с глубокой внутренней тишиной и духовным вниманием. Мы слушали Благовестие Архангела — читалось Евангелие от Луки (1:26–56), и мы снова увидели Благовещение как начало пришествия Мессии, как откровение Царя, Который войдет в историю в смирении и кротости.

В последовавшей проповеди говорилось о Благовещении как Господском празднике, глубоко связанном с Рождеством Христовым, Сретением, Обрезанием, Бегством в Египет — литургическим циклом праздников Боговоплощения, когда Бог входит в человеческую историю, чтобы обновить и освятить ее изнутри. Мы задумались: как много в нас еще несказанного «да» Богу, Который терпеливо ждет нашего ответа, как часто мы не замечаем «Благой вести», адресованной нам, которая еще должна осуществиться — в нас самих.

Итоги сердца

Пятое воскресенье Поста стало для нас новым шагом в глубину литургического опыта и святоотеческого предания. Мы слушали Слово, мы вкушали Таинства, мы молились вместе с Церковью. Мы поняли, что Пост — это путь от глухоты к слышанию, от отчужденности к соучастию, от своего уюта — к надеждам Лазаря. Мы увидели, как в лице Марии Египетской даже самое падшее может стать святым, а в лице Зосимы и Феодора — что свет предания жив и ныне.

Мы — община преподобного Иова! — снова были вместе: в Слове, в Хлебопреломлении, в молитве. И благодарим Господа за эту возможность!

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Досточтимые отцы! Дорогие братья и сестры!

2025 год — год особо памятный для Русской  Православной  Церкви, молитвенно отмечающей 100-летие со дня преставления ко Господу святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России, — Предстоятеля,  на  долю которого, по жребию Божию, выпали суровые испытания революционными потрясениями, гражданской войной и началом жестоких гонений на веру.

Восходя на кафедру Первосвятителей Московских, святитель  Тихон предчувствовал огромную тяжесть возлагаемого на него креста, свидетельством чего стали его слова: «Сколь много придётся глотать слёз и испускать стонов в предстоящем Патриаршем служении!» (Слово  митрополита  Тихона  при получении известия об избрании). Всё сие действительно исполнилось, и Предстоятельское делание воистину стало для него тем пророческим свитком, на котором начертаны страшные слова: «плач, и стон, и горе» (Иез. 2:10).

Восстановление  Патриаршества  в Русской  Церкви осенью 1917 года совпало с приходом к власти воинствующих богоборцев, ставивших своей целью полное искоренение религиозной веры в народе и воздвигнувших невиданные доселе гонения на Церковь Христову. С дерзновением обличая преступления большевиков, творивших кровавые расправы, святитель Тихон вместе с тем свидетельствовал: «Церковь не связывает себя на веки определённым образом правления, ибо таковой имеет лишь относительное историческое значение. Церковь несёт другое служение — она является и должна быть совестью государства» (Слово в день памяти сщмч. Патриарха Ермогена, 2 марта 1919 г.).

Со смирением и кротостью, соединёнными с ревностью о деле Божием и горением духа, совершал Святейший Тихон вверенное ему служение, умоляя пасомых не сходить с пути крестного и хранить верность Православной Церкви.

Одному лишь Господу известны тяжкие думы и сердечная боль, которую переживал Патриарх Тихон, видя крушение старой России и уничтожение православных святынь. Одному Господу ведомы и горячие молитвы, которые возносил святитель за врученную ему паству, находясь в заточении в Донском монастыре, фактически отрезанный от реального управления Церковью. Но, во всём являя себя, как служитель Божий, в великом терпении, в бедствиях,  в нуждах, в тесных обстоятельствах, в трудах, в благоразумии, в Духе Святом, в нелицемерной любви (2 Кор. 6:4-6), святитель стяжал исповеднический венец и стал примером мужества и духовной силы.

С особым чувством православный народ притекает к честным мощам святителя Тихона, которые приносятся в города и веси Святой Руси. Это прикосновение к святыне помогает нам укрепиться в вере и обрести надежду насилу предстательства святителя Тихона пред лицом Божиим за Отечество и народ наш. Верим и надеемся, что святитель Тихон ответит на прошения верных чад Церкви Русской, о ней же он имел неустанное попечение при земной жизни, и, предстоя ныне Престолу Вседержителя, не престанет ходатайствовать о нас пред Богом.

Вознесём же к святителю Тихону свои сугубые молитвы, дабы не оскудела вера в народе нашем, дабы Господь, предстательством своего славного угодника и ревнителя апостольских преданий, благословил Церковь и  страну нашу тишиной и миром Божиим (из текста тропаря святителю), укрепил нас в исполнении заповедей евангельских и в мужественном следовании за Христом Спасителем.

Заступничеством святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России, да хранит Милостивый Господь всех вас, мои дорогие!

       + КИРИЛЛ

       ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ

По благословению Преосвященного Леонида, епископа Аргентинского и Южноамериканского, в рамках празднования Дня Православной Книги иеромонах Киприан, настоятель храма преподобного Иова Почаевского в пригороде Сан-Мартин (провинция Буэнос-Айрес), 31 марта провел встречу с учениками 6–11 классов Русской Школы при посольстве Российской Федерации.

В ходе беседы отец Киприан рассказал об истории праздника, о его значении и о том, как по благословению Святейшего Патриарха Кирилла он стал важной частью православной традиции. Отец Киприан напомнил собравшимся слова Святейшего Патриарха: «День православной книги был учрежден для того, чтобы мы задумались о своем отношении к книге, научились выбирать книги, полюбили чтение». Особое внимание в разговоре было уделено смыслу православной книги, ее роли в духовном и культурном становлении личности.

Основной тезис встречи: православная книга – это не просто книга о Боге и религиозной вере, но прежде всего книга культуры – православной и русской. Русская культура сформировалась под влиянием православных смыслов. В произведениях русских классиков ощущается это единство веры и нравственности, содержащиеся в послании Церкви. Такая книга формирует гармоничную личность, закладывает фундамент целостного и непротиворечивого мировоззрения, созидает единство и общность людей, разделяющих иерархию ценностей и идей, пробуждает пассионарность, способствуя духовному и культурному развитию личности и социума.

Человек – не только биологический объект, движимый инстинктами и существующий в материальном мире. Он, прежде всего, живет в пространстве смыслов и сам созидает это пространство вокруг себя. Глубина, цельность и значимость этого простора идей и целей определяются цельностью и глубиной души человека, его начитанностью, его укорененностью в культуре и ее семантических кодах.

Такое понимание значения книги в наших руках очень хорошо сформулировал Патриарх Кирилл: «Прикасаясь к опыту предшествовавших поколений через приобщение к литературе … мы можем формировать свое отношение к тому, что такое добро и что такое зло. А с этим связано нравственное формирование личности».

Эта встреча учащихся и священника, которая состоялась в удивительно красивом здании Русской Школы при участии мудрых педагогов, прошла в атмосфере вдумчивого диалога, пробуждая в юных слушателях осознание значимости книги в их жизни и культурном самоопределении.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие братья и сестры, возлюбленные участники Небесного призвания!

Только что мы с вами внимали притче Господа нашего Иисуса Христа о Милосердном Самарянине (Лк. 10:25–37). Эта притча не только раскрывает суть любви к ближнему, но и несет в себе глубокий богословский смысл, который особенным образом раскрывается в контексте Великого поста.

Мы хорошо знаем ее смысл, помним контекст, и каждый из нас делает для себя актуальный вывод. Но давайте сейчас всмотримся в эту притчу взором святоотеческого осмысления.

Притча начинается словами: «Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон». Этот человек — образ Адама, а вместе с ним и всего человечества, оставившего рай Иерусалима и идущего в падший мир. Мы видим, что на пути его встречают разбойники — это образ греха и смерти, которые изранили и искалечили наше естество, отняли одежду благодати и оставили страдать (страсти). Таково наше состояние без Бога — духовная немощь, поврежденность грехом, удаленность от Источника жизни.

Мимо проходят священник и левит, но не помогают пострадавшему. Священник символизирует Моисея и Аарона, которые дали народу Закон, а левит — пророков. Закон Моисеев, данный людям, не мог исцелить греховную природу человека. Пророки, возвещая истину Божию, указывали путь, но не могли спасти человека от духовной смерти. И тогда приходит некто третий — Самарянин. И это Сам Христос, Которого мир отверг, но Который пришел исцелить падшего человека.

Самаритянин «сжалился» над сим человеком, как и во многих местах Евангелия говорится, что Христос, видя страждущих, преисполнялся сострадания. Он «перевязал ему раны, возливая масло и вино» — это образ таинств Церкви, которыми Христос исцеляет наши души. Масло — это миро благодати, даруемое в Таинствах, а вино — символ Его пречистой Крови, которую Он пролил за нас.

Далее Самарянин «посадил его на своего осла» и привез в гостиницу. Как трудолюбивый смиренный ослик, Христос несет  на себе бремя человеческого естества, Он, как Добрый Пастырь из притч, берет нас, Свое потерянное овча, на собственные плечи и возвращает к благим пажитям. А гостиница — это Святая Церковь, где каждому из нас открываются двери ко спасению.

В притче говорится, что Самарянин оставляет два динария содержателю гостиницы и обещает восполнить все издержки при возвращении. Это два Завета — Ветхий и Новый, которые Господь дал людям для спасения. А Его возвращение — это ни что иное, как образ Второго Пришествия.

Эта притча повторяет и углубляет темы предыдущих недель Великого поста, данных нам в текстах Триоди и чтениях Иерусалимского лекционария. В Неделю о блудном сыне мы видели путь покаяния, в Крестопоклонную неделю — Жертву Христову, а теперь, в Неделю о Милосердном Самарянине, мы видим плоды этой Жертвы — спасение падшего человечества.

Дорогие братья и сестры! Друзья! Великий пост — это время, когда мы, осознавая свою духовную немощь, имеем возможность обратиться ко Христу, как раненый путник — к Милосердному Самарянину. Он готов исцелить наши души, дать нам силу преодолеть грех и возвести нас из этого мира в Царство Небесное. Но и мы, в свою очередь, должны уподобляться Ему, проявляя милосердие к ближним, не проходя мимо чужого горя и нужды.

Пусть Господь укрепит нас в прохождении поприща поста, дарует нам силу бороться с грехом и усвоить в своей жизни эту евангельскую истину о милосердии.

Аминь.

В воскресенье, 30 марта, в храме преподобного Иова Почаевского наша община вновь стала свидетелем того, как богослужение не только осуществляет встречу Бога и человека, но и раскрывает перед собравшимися живое Евангелие, воплощенное в Церкви и ее календарных памятях. В этот день выбранные для чтения в собрании верных библейские тексты и памяти месяцеслова слились в один голос, как древняя песнь, возвещая о самой сути христианского пути — милосердии, любви, свободной жертвенности и таинстве братства.

Притча о милосердном самарянине (Лука 10:25–37), прочитанная за Литургией, — это, по слову святых отцов, образ самого Христа и одновременно зеркало для каждого верующего. Законник вопрошает Господа о вечной жизни («что мне делать, чтобы получить…»), и ответом становится не сформулированное правило, не авторитетное предписание, не ссылка на Закон, но рассказ о человеке, который остановился, чтобы склониться к боли другого. Самарянин — чужой, «нечистый» для иудеев, — становится образом истинного ближнего, потому что его сердце не прошло мимо страдания. Христос, отверженный Своим народом, и есть тот самый Милосердный Самаритянин, который исцеляет наши раны елеем благодати таинств и вином Евхаристии — Кровью Нового Завета.

Этому Евангелию вторит Соборное Послание апостола любви — святого Иоанна Богослова (1Ин 3:11–24), где звучит та же мудрость Христова: «Не любите словом или языком, но делом и истиной». Апостол напоминает нам о первом мученике — праведном Авеле, убитом своим братом из зависти. С этого момента история человечества, по слову Писания, стала историей борьбы между братоненавистничеством Каина и всецелой любовью к Богу праведного Авеля: «Всякий, кто ненавидит брата своего, есть убийца».

В проповеди, произнесенной в этот день, звучало глубокое напоминание: Авель стал первой жертвой и первым свидетелем (мучеником) любви, потому что не мог ответить злом на зло. Его кровь вопиет к Богу, но Христос — Новый Авель — проливает Свою Кровь, чтобы умолить Небеса за убийц и душегубцев.

В этом свете память праведных и святых, совершавшаяся в этот день, раскрывает новую грань евангельского милосердия:

— Юный король Эдуард, святой правитель, чья святость не в мечах и триумфах, а в кротости, правде и служении своему народу. Его тишина (молитвенная исихия) — это милосердие власти, не ищущей самое себя. Он прославлен как страстотерпец, что уже перекликается с подвигом первых русских святых Бориса и Глеба, пострадавших «во след Христу». Вот и мощи Эдуарда Английского как великую святыню бережно хранит зарубежная часть Русской Церкви (Великобритания).

— Преподобный Иоанн Лествичник, наставник монашеской жизни, учивший, что истинное восхождение к Богу невозможно без любви к ближнему, без исцеляющего действия смирения и молитвы за мир. Его книга «Лествица Божественного восхождения», написанная как «слово о подвижничестве» для иноческой братии, известна среди православных как руководство в духовном возрастании «в меру возраста Христова». Наш священник был на местах его подвигов, молился в его пещере и литургисал в небольшом  храме преподобного Иоанна Лествичника на Синае.

— Серафим Вырицкий, святой ХХ века, который, несмотря на жестокость эпохи, принял подвиг внутренней любви и молитвы за этот многомятежный мир, за гонителей, за каждого встречного. Имя преподобного Серафима особо значимо для многих русских людей современности, потому что они еще помнят или знают по рассказам своих дедов о тех трудных и страшных временах. А наш батюшка родом с того края, где подвизался этот святой Божий.

Все они — и мученик Авель, и благоверный Эдуард, и старец Серафим, и Иоанн Лествичник, и другие святые, имена которых возносились за Евхаристией, — стали живыми страницами притчи о милосердии, выбранной для нынешнего великопостного богослужения согласно с древним иерусалимским лекционарием. Их жизни — ответ на вопрос законника: кто мой ближний? Их целью всегда был смысл Евангельского Слова, а не ритуал, из-за которого и ради которого мимо Божией Правды проходят и левит, и священник, и всякий мудрый законник.

Для нашей аргентинской православной общины, состоящей из людей разных национальностей и жизненных путей, этот день стал напоминанием, что Литургия — не только молитва, но и школа милосердия. Здесь, у Престола Агнца, мы становимся ближними друг другу, призванными не пройти мимо боли, не осудить, но остановиться, склониться и возлить елей милости и вино врачевания на раны другого. И это будет наше служение, наша Литургия Милосердия.

В период Великого поста, когда Церковь призывает нас к личному покаянию и очищению сердца, слово Христово становится особенно ясным: «Иди и ты поступай так же». Милосердие не есть отвлеченное чувство, но добрый подвиг, достойный светлого Христова Воскресения. Это путь от Каина к Авелю, от закрытого сердца к сердцу Самаритянина, от слов — к делу. Такое восхождение по ступеням евангельских блаженств возможно лишь из любви к Спасителю, которого верующее сердце зрит в каждом своем ближнем.

И потому в этот день за богослужением каждый из нас услышал не просто древнюю притчу и некое послание, но и вызов: быть Церковью не по имени, а по любви, стать пространством милосердия в том мире, где слишком много крови Авеля.

В середине Великого Поста на воскресной Утрени для поклонения верующим выносится Крест Христов. Чин поклонения Кресту совершается также в среду и в пятницу. В эти дни в Константинополе составлялись списки готовящихся к Таинству Крещения: в среду записывали мужчин, в пятницу – женщин. Эта практика давно забылась, но Поклонение Кресту осталось в наших типиконах и Крестопоклонная седмица до сих пор сохраняет свой особо торжественный богослужебный строй.

Крест – один из центральных образов Библии, и его смысл выходит далеко за пределы страдания и жертвы. В священном Писании крест раскрывается как любовь Отца, самоотдача Сына, сила Духа, победа над злом, мир свыше, преображение и вхождение в Царство Небес.

Особенно важно, что на Крестопоклонной седмице Великого поста все церковные тексты говорят о Кресте не как о мучении, но как о торжестве. Это несоответствие привычному восприятию указывает на ключевую тайну христианства: Крест – это Пасха, переход от смерти к жизни. Ирмосы канона этой недели – пасхальные, они не надрывают сердце рыданием, а славят Крест как источник жизни.

Давайте разберем основные библейские аспекты Креста.

1. Крест как любовь Отца

«Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного» (Ин. 3:16).

Часто крест воспринимается как место, где Отец наказал Сына, но в реальности Крест – это место, где открылась бесконечная любовь Отца. Отец не является сторонним наблюдателем – Он дает Себя в Сыне, потому что Бог есть любовь (1 Ин. 4:8).

Крест – не юридическая расплата за грех, а акт абсолютного самоотдания Божией любви. Это не суровое осуждение, а вход Бога в самую глубину человеческой боли, чтобы возвести человеческий дух к воскресению.

2. Крест как самоотдача Сына

«Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее» (Ин. 10:17-18).

Христос идет на Крест не по принуждению – Он Сам выбирает этот путь. Это не пассивное страдание, а активный акт жертвенной любви.

В Гефсимании Он молится: «Да будет воля Твоя» (Мф. 26:39). Он Сам отдается в руки предателя (Мф. 26:50). Он не отвечает насилием (Ин. 18:36).

Крест – это не только искупление греха, но и открытие новой жизни, где человек тоже призван посвятить свою жизнь любви, подобно Христу (Еф. 5:2).

3. Крест как победа над злом

«Князь мира сего изгнан будет вон» (Ин. 12:31).

В библейской традиции древо казни могло быть знаком проклятия (Втор. 21:23), но древо Креста Христова становится местом Победы, потому что Христос «отнял силы начальств и властей, подверг их позору, восторжествовав над ними Собою» (Кол. 2:15).

Христос побеждает не силой меча, а силой жертвенной любви. В этом парадокс: тьма, поглотившая Христа, рассеивается Его светом; насилие, совершенное над Ним, уничтожается Его прощением; смерть, которую Он претерпевает, становится началом Воскресения. Это надмирная логика, в которой Победа рождается не через силу, а через самоотдачу.

4. Крест как мир и преображение

«Имени Твоему подобает пение, Боже, на Сионе, и Тебе воздадут молитву в Иерусалиме» (Пс. 64:2). Теперь Иерусалимом и славным Сионом стало Древо Креста, на котором Христос был распят и которым воцарился над Новым Израилем.

Церковные тексты Великого поста говорят о Кресте не скорбно, а радостно, потому что крест – это уже Пасха. Почему? Достаточно взглянуть на ирмосы канона Крестопоклонной недели и сразу это станет очевидным. Они – пасхальные! Потому и Крест – это уже Воскресение!

«Крест – хранитель вселенной» – он поддерживает мир, делает его прочным.

«Крест – утверждение верных» – он укрепляет человека.

«Крест – слава Ангелов» – даже небесные силы восхищены его величием.

5. Крест как путь каждого христианина

«Кто хочет идти за Мной, отвергнись себя, возьми крест свой и следуй за Мной» (Мк. 8:34).

Эти слова традиционно воспринимаются как призыв к терпеливому несению страданий. В языке духовной жизни это выражение закрепилось именно в форме «нести свой крест», подчеркивая тяготы, скорби, долготерпение. Однако если мы вчитаемся в сам текст, то обнаружим не пассивное подчинение обстоятельствам, а динамику выбора.

Крест нами именно берется, принимается, а не несется с трудом. Христос не предлагает человеку просто вынужденно тащить страдания своей жизни. Он призывает взять крест осмысленно, свободно, без ропота, но и без фатального смирения перед неизбежностью. Принять свой крест  – это не о страданиях, а о вхождении во Славу Учителя.

Вот где возникает радикальный сдвиг в понимании Креста: не абстрактная доля страданий, но возможность нового бытия, акт воли, вход в подлинную свободу. Христос говорит не о том, что человек должен претерпеть неизбежное, а о том, что он может выбрать следование за Ним – и это связано с крестом, но не как с пассивным страданием, а как с путем преобразования.

Взять крест – значит: нести любовь, даже если мир отвечает злом, жертвовать собой не из принуждения, а из радости, не бояться смерти, потому что в ней уже сияет Воскресение. Поэтому Крест – это не про испытание, а про вхождение в Божий Свет.

Христос многократно подчеркивает:

«Царство Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21) – не грядущее, а уже присутствующее. «Я пришел, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин. 10:10) – не мучительное ожидание будущего спасения, а полнота бытия здесь и сейчас. «Блаженны» (Мф. 5:3–11) – блаженство начинается уже в этой жизни. Если Царство Божие – это не просто будущее, а реальность, которая открывается в нас уже теперь, то крест нельзя сводить только к скорби. Он – не путь через страдания, а путь в новую полноту жизни.

В православной традиции есть древний парадокс: крест – это радость. Это звучит почти кощунственно для логики человеческого опыта, но в свете евангельского учения становится очевидным. Любая настоящая любовь предполагает жертву, но жертву не как вынужденную плату, а как самоотдачу, которая умножает жизнь.

Христос призывает взять крест не потому, что Бог требует страданий, а потому, что крест – это вход в подлинную любовь. И это уже не тяжелая ноша, а участие в божественной жизни.

Так что же значит «взять крест»? Это значит: принять свою жизнь как пространство встречи с Богом; открыть свою волю для следования за Христом не просто в терпении, но в активном поиске Царства Божия; взять не только тяжесть, но и плоды креста – любовь, радость, осмысленность, полноту.

Поэтому вопрос уже не в том, как нести свой крест, а как его взять. Не как бремя, а как путь. Не как проклятие, а как дар. Не как неизбежность, а как приглашение войти в Царство, которое уже здесь.

«Слово о Кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, сила Божия» (1 Кор. 1:18).

23 марта, в Неделю Крестопоклонную, община преподобного Иова Почаевского снова собралась на Евхаристическое служение, несмотря на дождь и осеннее ненастье.

Когда к середине Великого Поста телесные силы ослабевают и духовные усилия даются нам всё тяжелее, Церковь предлагает верным Крест Христов для укрепления в вере и уповании, напоминая нам о конечной цели постового подвига. Вот и теперь мы поклонились Святому Кресту, исполнив литургические гимны на двух языках — церковно-славянском и испанском.

История праздника

Этот обычай восходит к древним временам: в Иерусалиме, после обретения Креста царицей Еленой (6/19 марта) и освящения Храма Гроба Господня (13/26 сентября), из сокровищницы Храма ежегодно выносили Крест Христов для поклонения многочисленным паломникам. Тогда святой Крест воспринимался в неразрывной связи с Храмом Воскресения Христа. Позже в Константинополе, ставшем самостоятельным центром христианского мира, сформировалась своя традиция чествования Креста, но уже вне связи с Гробом Господа — праздник Воздвижения Креста (14/27 сентября).

А поклонение Кресту в третье воскресенье Великого Поста оказалось связано с двумя богослужебными особенностями Цереградской Софии, величественного храма, построенного христианнейшим императором Юстинианом в честь Иисуса Христа — ипостасной Премудрости Божией: традицией в период Великого Поста перенесения праздников с седмичных дней на воскресенья, а также с подготовкой катехумената к Таинству Крещения, которое совершалось в конце Поста. Так или иначе, а обряд поклонения Кресту в середине Великого Поста оказался для верующих очень актуальным.

«Слово о Кресте» – безумие или сила Божия?

Для Литургии Слова были выбраны тексты о Кресте и крестоношении: Первое послание апостола Павла в Коринф (1:18-24) и Евангелие Марка (8:34-9:1). В проповеди священник напомнил нам, что в глазах мира Крест остаётся парадоксом. Для греков, строивших философию на логике и рациональности, идея Бога, умершего на позорном орудии казни, была нелепостью. Для иудеев, ожидавших Мессию-Освободителя, страдающий Христос был соблазном. Но именно в этом уничижении открывается настоящая сила Божия: там, где человек видит бессилие, Бог являет Победу. Потому «слово о Кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия».

Эти слова апостола Павла подводят нас к призыву Христа: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк. 8:34). Этот императив — не просто призыв к терпению, а указание на образ жизни христианина. Мы не выбираем, будет ли у нас крест, — но мы выбираем, как его нести. И Церковь ныне не просто демонстрирует нам древнее орудие ужасной казни, но свидетельствует, что вслед за Голгофой всегда идет Воскресение.

Погружение и крестоношение

Когда мы слушали эти библейские чтения, как раз в контексте катехизической практики древней Церкви, вдруг вспомнилось другое слово апостола Павла из его послания к христианам Вечного города: «Неужели вы не помните, что все мы, во Христа Иисуса крестившиеся, были крещены и в Его Смерть?! Через это крещение в Смерть мы были погребены с Ним, чтобы с Ним совоскреснуть к Жизни Новой» (Рим. 6:3-4).

«Крещение» — это по-славянски значит «омовение» или «погружение». И апостол Павел здесь говорит не просто об «омовении» водами крещальной купели, а о нашем погружении в Тело Христово, то есть о вхождении в общину христиан, в Церковь Христову посредством Таинства Крещения. От момента Крещения мы уже не принадлежим себе, но мы — члены Тела Христова, Церкви, не в отвлеченных понятиях, а в контексте конкретной христианской общины. Здесь, в общине святого Иова Почаевского, мы, христиане, несем свой крест — трудимся над тем, к чему призваны Богом, чтобы совоскреснуть со Христом во Славе Отца к Жизни в Вечности Божией.

Обряд поклонения Кресту

В конце Литургии мы спели тропарь и кондак Кресту. В седой древности это была молитва христиан о своем христианском государстве, владеющем величайшей Святыней. А теперь мы молимся, чтобы Господь дал нам, просвещенным светом Евангелия, преодолеть мрак варварства и всякого духовного язычества силою Креста, который есть знак Христовой Победы и неотъемлемого Мира.

«Кресту Твоему поклоняемся, Владыка…» — мы вновь и вновь припадали к святому Кресту и нас наполняло осознание: Крест не просто символ Страданий, добровольных и спасительных, но мучительно страшных, но это — врата к Пасхе. «…И святое Воскресение Твое славим!» Крест, однажды воздвигнутый в Иерусалиме, явленный в Константинополе, начертанный на челе каждого новокрещенного, теперь воздвигается в нашем сердце – как напоминание, что впереди нас ждёт встреча с Воскресшим Христом.

Торжество святости: святые месяцеслова и святая братия

Сегодня мы также почтили память святых, празднование которых по великопостному обычаю перенесли с седмичных дней на воскреснье. Среди них и сорок мучеников севастийских – воины, принявшие смерть за Христа в ледяном озере. Их подвиг напоминает нам о стойкости веры, о готовности жертвовать земным, защищая Небесное. В тропаре святым, прозвучавшем на испанском языке, были такие слова: «О святые мученики, сорок храбрых воинов Христовых! Вы, с твердостью оружия своей веры, прошли огонь и воду и стали согражданами Ангелов: вместе с ними молитесь Христу за тех, кто с верой воспевает ваш подвиг».

Память этих святых очень удачно вписывается в тематику Крестопоклонного воскресенья. Следовать за Христом, даже когда путь кажется нам тернистым — это ли не крестоношение?! Истинная жизнь начинается там, где мы готовы отдать себя ради Правды Божией.

Наш священник готовился к этому дню с особым усердием: он хотел испечь «жаворонков» – традиционные фигурки птичек из теста, которыми на Руси встречали весну и поминали святых севастийских мучеников, растопивших льды неверия горячностью своего упования. Но что-то у него пошло не так – опара не поднялась, тесто не пропеклось… Конечно, он расстроился. Однако мы не сговариваясь накрыли к общей братской трапезе настоящий пир.

На столе появились эмпанадас (традиционные аргентинские пирожки) с овощной начинкой, ароматное овощное рагу, а один из братьев привез из поездки в Чили упаковку настоящего чая. Общая трапеза стала продолжением Евхаристической Трапезы Господней: перед тем как сесть за стол батюшка предложил нам антидор со словами «Христос посреди нас», мы с радостью ответили: «И есть, и будет!» Вот такие они святые: не только в святцах, но и в жизни братства.

Этот день вновь напомнил нам, что главное – не внешние обстоятельства, а то, что мы собраны во имя Христа Распятого и Воскресшего. Он – истинный Хлеб жизни, соединяющий нас в одну семью, в Его Церковь. И пусть не удались «жаворонки», но зато мы разделили друг с другом радость и теплоту братского общения, вкусив не только трапезу земную, но и духовное единство.

В среду 19 марта перед служением Вечерни с последованием литургического чина причащения Преждеосвященными Дарами настоятель храма преп. Иова Почаевского иеромонах Киприан (Ферн) совершил благословение церковных свечей, пожертвованных одним из братьев общины.

Прежде чем войти в сакральное пространство храма, свеча, как дар, как посвященный Богу предмет, как часть семиотического ряда богослужебного ритма, проходит через освящение Словом, становясь не просто предметом церковного обихода, но носителем духовного смысла.

Церковная свеча с древнейших времен укоренена в церковной традиции. Помимо своей естественной функции — освещать помещение (в древности богослужения не редко совершались в ночное время и даже в катакомбах), огонь свечей и лампад довольно быстро приобрел ритуальный характер и символические смыслы.

Свеча как символ Света Христа

Свет свечи скажет мудрому христианину многое. Например, напомнит о церковном учении о Логосе как начале всякой жизни: весь мир сотворен через Христа (Ин. 1:3–4), и свет — это первоэлемент всего творения («Да будет свет» – Быт. 1:3).

Христос сказал: «Я свет миру» (Ин. 8:12). Вся христианская жизнь — это путь от тьмы греха к свету Божьему. Свеча, как и лампада, являет этот духовный свет, напоминая верующим о Преображении, когда Христос на Фаворе явил нетварное сияние Славы Своей (Мф. 17:2).

Своим ученикам Спаситель сказал, что и они — свет миру (Мф. 5:14), потому что они глашатаи Евангелие Царства. Ученики Христовы — это мы, христиане современности, составляющие Тело Церкви в этом мире. И свет Евангелия, как свет зажженной свечи, — в наших руках.

Свеча – это зримое свидетельство о Божественном свете. Как светильник в ночи освещает путь страннику, так и огонь церковной свечи указывает верующему путь ко спасению. Так, на Вечерне священник воздвигает свечу и благословляет народ: «Свет Христов просвещает всех». Это тот истинный Свет, о Котором говорит Иоанн Богослов в своем Прологе, Который светит во тьме, Который грядет в этот мир, Который просвещает всякий ум так, что тьма уже не имеет над ним власти (Ин. 1:5,9). Когда же наступит полнота времен и завершится история, в небесном Иерусалиме единственным источником света будет Слава Божия: И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо Слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец (Откр. 21:23).

Свеча как образ Духа Святого

Пламя свечи говорит верующему сердцу и о Духе Святом, Который сошел на апостолов в виде огненных языков в день Пятидесятницы в священной горнице славного Сиона (Деян. 2:3), о Духе, Который и ныне живет и действует в единственной святой кафолической и апостольской Церкви, да не одолеют ее адовы врата во веки! Об этом действии Духа в Таинствах Церкви говорят и образы Книги Откровения, где упоминается семисвечник (Откр. 4:5).

Может быть кто-то, глядя на обжигающий огонь свечи, вспомнит пророчество Малахии о Христе, Который, как золотых дел мастер, переплавит в очищающем огне Духа сынов Левия, служителей Храма (Мал. 3:2-3).

Господь облачается, как в ризу, во свет (Пс. 103:2) и просвещает нашу тьму невежества и скорбей (2Цар. 22:29). В пространстве храма для христианина открываются Тайны Царствия: через чувственное восприятие света он обретает духовное видение и память о грядущем Новом Мире: «Се творю все новое» (Откр. 21:5).

Свеча и жертва: таинство самопожертвования

Свеча не просто светит — она сгорает, отдавая себя. Это образ истинной любви, которая не ищет своего, но жертвует собой ради ближнего (Ин. 15:13). Святитель Иоанн Златоуст говорил: «Ты хочешь почтить Христа? — окажи милость ближнему». Как свеча, тая в пламени, теряет себя, так и человек, живущий по Евангелию, должен уметь отдавать себя ради Бога и ближних. Вот и церковная свеча напоминает нам о Крестной Жертве Спасителя.

Но возможно ли светить, не сгорая? Нет! Свеча напоминает нам о том, что свет возможен только через жертву. Если человек живет только для себя, он так и остается воском без огня, бесполезным запыленным предметом, потерявшем свой смысл и не исполнившим предназначение.

Свеча как метафора молитвы

Часто свечу сравнивают с молящимся христианином: он весь устремляется ввысь, в Горняя, к Небесам, уподобляясь пламени. Пламя свечи наряду с фимиамом, кадильным дымом, возносящемся к Небу (Пс. 140:2), стали сравнивать с молитвенным устремлением. Кроме того, если Бог есть Свет и нет в Нем никакой тьмы (1 Ин. 1:5), то и христианин через горение в молитве становится сопричастным Богу, наполняясь нетварным Светом, о котором говорили афонские исихасты и их защитник святитель Григорий Палама.

Свеча и догматическое учение Церкви

Церковная свеча — это не просто традиция, а богословская реальность, укорененная в догматике Церкви. Так VII Вселенский Собор (787 г.) постановил, что иконы достойны почитательного поклонения. В этом соборном определении упоминаются фимиам, лампады и свечи, как выражение благоговейного отношения к святыням.

Собор провозгласил различие между: поклонением (λατρεία) – абсолютное богопоклонение, которое принадлежит только Богу; и почитанием (προσκύνησις) – относительное почитание, которое выражается в молитве перед иконой, поклонах, целовании, зажигании свечей и лампад. Согласно соборным определениям, почитание, воздаваемое иконе, восходит к первообразу, то есть к тому, кто изображен на иконе. Таким образом, когда человек ставит свечу перед образом, он выражает почтение не материальному предмету, а тому, чей образ он зрит на иконе.

В этом контексте свеча имеет свою функцию: она является знаком почитания святых – как молитвенное обращение и знак веры, и подчеркивает богоустановленность иконопочитания – ибо VII Вселенский Собор узаконил употребление свечей, лампад и фимиама, это стало частью догматически утвержденного богослужебного предания. Таким образом, ставя свечу перед образом, верующий участвует в установленной Церковью традиции почитательного поклонения.

Чин освящения свечей

В православной традиции перед начало употребления свечей в сакральном пространстве храма совершается особый молитвенный чин, в котором священник призывает Божие благословение на свечи, чтобы они служили не только источником физического света (в современных храмах эту функцию выполняет электроэнергия), но и носителями богословско-литургических смыслов.

При храме преп. Иова Почаевского действует весьма малая община и зачастую нет самого необходимого для ее полноценной деятельности. Поэтому священник был рад принесенным свечам и совершил чин благословения свечей особо торжественно.

В начале было прочитано Евангелие о Христе, как Присносущном Свете, Которым был сотворен мир и Которым мы познаем Бога: «Логос был прежде бытия мира, и Логос был в Боге, Логос и был Бог. <…> В Нем была жизнь, и жизнь эта — свет людям. Свет сияет во тьме, и тьма не погасила Его. <…> Истинный Свет, Который просвещает каждого человека, шествовал в мир. <…> И Логос стал Плотью и жил среди нас. И мы видели Славу Его, Славу, которую имеет единственный Сын у Отца. И Логос был исполнен благодати и истины. <…> И от полноты Его благодати мы все приняли благословение сверх прежнего благословения: потому что сначала нам был дан Закон через Моисея, а потом — благодать и истина, которые явлены нам через Иисуса Христа. Ибо Бога никто никогда не видел, но единственный Сын Его, Бог, Который в самом сердце Отца, Он открыл нам Его».

Затем были произнесены две молитвы на благословение свечей. Однако мы отметили для себя, что в этих текстах речь шла о нас самих — мы оказались в центре смыслов этого литургического акта: «Тебя смиренно ныне молим: освяти Твоим небесным благословением свечи сии и исполни прошения народа Твоего <…> Прогони всякий мрак уныния от душ наших и направь нас на путь Истины, да внидем в неугасаемый Твой Свет». Церковная свеча становится символом духовного пути человека во Свете Божием среди мрака неведения! «Боже, Свете Истины, Присносущного Света неиссякаемый Источниче! Наполни сердца верующих в Тебя немеркнущим сиянием, чтобы те, кто озаряет святой храм Твой светом сих свечей, удостоились и блаженного вхождения в сияние Славы Твоей». Свет свечи — это напоминание о неугасимом свете Царства Божия, в которое мы призваны Отцом Небесным через Его Слово в благодати Духа, действующего во святой Церкви.

После этого священник взял святую воду и окропил ею принесенные на освящение свечи. Почему святая вода так часто используется в церковной жизни? Может быть на этот вопрос есть ответ у апостола и евангелиста Иоанна Богослова: «В тот день великого праздника встал Иисус среди народа и провозгласил: Кто жаждет, да грядет ко Мне и вдоволь пьет! Ибо у верующего в Меня, как свидетельствует Писание, реки воды живой потекут из сердца его. Это сказал Иисус о Духе Святом, Который сойдет на верующих в Него» (Ин.7:37-39а).

Теперь эти свечи уже не принадлежат профанному миру — они становятся священными сосудами света! Наш настоятель возжег от лампады, горящей перед образом Христа, первую свечу и произнес: «Ты — Истинный Свет Богопознания, Христе Боже, озаривший все народы! Ты — Слава народа Имени Твоего!»

Призвание в дивный Божий Свет

Теперь эти свечи, которые были сегодня благословлены в храме святого Иова Почаевского, мы будем возжигать на богослужениях осмысленно и с особым благоговением. В этом простом литургическом жесте — затеплить свечу или лампаду перед святыней — содержится не мало богословских символов и метафор.

Завершая Чин благословения свечей, священник поблагодарил жертвователя и процитировал апостола Петра: «Всегда помните, братия и сестры, о вашем великом призвании, о котором говорит Писание: “Вы – род избранный, царственное священство, святой народ, люди, принадлежащие Богу, призванные возвещать о Его великих делах, ибо Он призвал вас из тьмы в Свой дивный свет” (1Петр. 2:9)». И мы ответили ему: «Аминь».

В воскресный день 16 марта наша община вновь собралась в храме Иова Почаевского на Евхаристическое служение. За богослужением чествовали Богородицу «Державную» и святых Божиих: святителя Григория, архиепископа Фессалонитского, преподобных Иоанна Кассиана Римлянина и Герасима Иорданского, а также благоверного князя Даниила Московского.

В качестве литургического чтения была избрана притча о Блудном сыне, что соответствует текстам Триоди и древнему Иерусалимскому лекционарию. Это чтение было особенно значимо в свете Великого поста, когда Церковь, готовясь к Христовой Пасхе, призывает нас к возвращению в дом Отца.

Чтение Евангелия и проповедь

После чтения Апостола (Еф.:1-10) и Евангелия (Лк. 15:11–32) настоятель храма иеромонах Киприан (Ферн) произнес слово о глубоких смыслах притчи. Он напомнил нам, что Господь не просто рассказал историю о заблудшем сыне, но открыл перед нами тайну пути каждого человека. Батюшка отметил, что святые отцы видели множество смысловых слоев в текстах Священного Писания. Так святой Иоанн Кассиан Римлянин, память которого мы ныне отмечали, в своих творениях говорил о многоплановости библейского текста, выделяя различные уровни толкования: буквальный, аллегорический, нравственно-учительный, прообразовательный и т.д.  Вот и теперь мы смогли увидеть в этой притче множественность смыслов.

Реальность падшего мира

Отец Киприан помог нам увидеть в этой ситуации с младшим сыном, поступившим не по закону и против всех устоев и традиций древнего общества, не абстрактный рассказ, не частный случай, а живое изображение состояния человечества, отвергшего Бога и ушедшего в «дальнюю страну» — мир греха. Блудный сын символизирует каждого из нас, кто пренебрег дарами Отца и оказался в нищете души. Но даже в этом падении Отец остается верен Своей любви и ждет возвращения неразумного сына.

Покаяние как возвращение

Тексты Триоди, которая поется в Великий Пост, поэтическим языком напоминают нам, что истинная свобода — не в бегстве от Бога, а в смиренном возвращении к Нему. Младший сын из этой притчи осознал свою ошибку не сразу: сначала он прошел путь страдания, затем путь размышления, а потом — путь решимости вернуться. Вот верный знак внутреннего пробуждения: покаяние начинается не просто с сожаления, а с твердого шага в сторону дома Отца.

«Я стал нищим, расточив напрасно богатство отеческой мудрости, которое Ты мне дал и которое в тот момент я не оценил по достоинству, а теперь я, несчастный, лишен этих божественных даров. Но Ты, мой Господь и Владыка, не презри меня, приносящего Тебе покаяние со исповеданием» (из канона Триоди второй Недели Великого поста).

Восстановление в благодати

Как глубоко символичны детали притчи: лучшие ризы, перстень, закалываемый на трапезу «телец упитанный». Это не просто знаки примирения, но образ восстановления человека в благодати. Одежда — как одеяние надмирной праведности (вспомним тут и нашу крещальную рубашку), перстень — как возвращение в сыновство (на Востоке перстень это еще и символ власти, высокого служения), пиршество — как образ Евхаристии (вневременный символ эсхатологической трапезы в Царствии Божием).

«Радости и веселия исполни душу мою, Боже, ожидающую отеческого милосердия Твоего теперь, когда ради меня заколот Твой Телец [Христос]. Я был потерян, но ныне возвращаюсь к Тебе. Я был мертв, но воскреси меня к Жизни [в Вечности Твоей] и в одежды божественного спасения – в нетление меня облеки» (из канона Триоди второй Недели Великого поста).

Евхаристический смысл: дом Отца как Церковь

Мы задумались о том, как глубоко эта притча связана с нашей литургической жизнью. Блудный сын не просто прощен — он принят за трапезу, как и мы принимаемся Богом в Евхаристии. Каждый, кто приступает к Чаше, приходит, осознав свое недостоинство, но Отец принимает нас не по заслугам, а по любви.

«Принимая мою [духовную] нищету, как подобает Богу, и привлекая к Себе меня, некогда оставившем Тебя [в своих греховных блужданиях], Ты соединяешь меня со Своей божественной природой [через Евхаристию] и освящаешь меня, Человеколюбец: в Твоем божественном Теле [в Церкви], о Логос Божий, призывающий меня ко спасению, я нахожу истинный источник евангельского блаженства» (из канона Триоди второй Недели Великого поста).

Борьба души и ума

После проповеди уже во время обряда «Приветствие мира», когда мы перед лицом своих братьев выражаем веру, что Христос сейчас здесь, с нами (по слову нашего Господа: «Где двое или трое собраны во Имя Мое, там и Я среди них» — Мф.18:20), мы задумались: а не происходит ли эта приточная история и внутри нас самих? Как часто наш ум, как блудный сын, уходит в «дальнюю страну» — рассеянность, страсти, заботы, — и теряет связь с сердцем, где пребывает Бог? А старший сын — это не голос ли нашей самоправедности, которая порой не хочет принять кающегося?

«По Своему милосердию, Владыка, смирив Себя, Ты приблизился к согрешившим сынам Твоим: Ты Сам, Человеколюбец, принимаешь в Свои объятия падших, и лобызаешь их, и спасение даруешь им» (из канона Триоди второй Недели Великого поста).

Отчуждение: «этот сын твой» — искаженная любовь

После отпуста Литургии батюшка напомнил нам, как страшно звучат слова старшего брата: «этот сын твой» вместо «мой брат». Это перекликается с эпизодами Ветхого Завета: братья Иосифа, продавшие его в рабство, говорят отцу не «наш брат», а «твой сын» (Быт. 37:32); Адам говорит Богу о жене своей Еве после грехопадения: «женщина, которую Ты дал мне» (Быт. 3:12). Как часто и мы отгораживаемся от ближнего, отделяя себя от него даже формой словесного выражения!

Именно об этом состоянии падшего человека, отвергающего своего брата, говорит апостол Павел в нынешнем апостольском чтении: «И вы некогда были мертвы во грехах ваших, и поступали так, как принято в этом греховном мире <…> поступая по влечению плоти своей, навлекая на себя осуждение Божие» (Еф.2:1-3).

Любовь выше справедливости

Уже во время братской трапезы когда каждый из нас внес свой посильный вклад в общее дело, священник сказал нам: «Эта притча не о блудном сыне, а о милосердном Отце». И мы снова задумались: старший брат был прав с точки зрения человеческой справедливости, но Бог несравненно выше ее. Его любовь не дает человеку получить только то, что он «заслужил», но дарует нечто большее — восстановление утраченной цельности, радость единстваво Христе, эсхатологический пир Царства, обожение.

Вот — «Бог, богатый милостью, явил Свою великую любовь к нам, так что всех нас, духовно мертвых по греховности нашей, воскресил со Христом!» (Еф.24-5).

Сегодняшнее богослужение научило нас: важно не только осознать свой грех, но и увидеть Отца, Который ждет нас с любовью. Войдем ли мы на этот духовный пир? Окажемся ли мы в числе тех, кто не только кается, но и радуется возвращению братьев? Эти вопросы и поиск ответов на них остались с нами, как духовный опыт Великого Поста.

В первое воскресенье Великого поста, называемое Торжеством Православия, наша малая община молитвенно отметила важные вехи церковно-богослужебного календаря. Праздник торжества Православия, установленный в IX веке в память о восстановлении почитания икон, символизирует победу истинной веры над ересями и укрепляет православных христиан в исповедании веры.

Торжеством Православия не исчерпываются темы первого воскресенья Великого Поста. Богослужебные тексты несут на себе следы разных эпох и локаций, а также древних уставов и традиций. Так, например, в этот день настоятель храма обратил наше внимание на память Моисея, называемого Боговидцем и Законодателем, и с ним пророков-писателей, а также на воспоминание притчей Христа о потерянной драхме и заблуждшей овце.

Историческая и духовная основа праздника

В древности, согласно Иерусалимскому уставу, первое воскресенье Великого поста было посвящено памяти пророка Моисея и пророков-писателей. Это связано с тем, что в этот период за богослужением читаются многочисленные тексты из Ветхого Завета, служившие подготовкой для катехумената — новых христиан, готовящихся принять крещение. Эти чтения помогают верующим глубже осознать значение Божественного откровения и предвосхищают приход Мессии.

Кроме того, особое внимание уделяется теме спасения заблудших. В этот день читаются притча о потерянной овце (Лк. 15:1–10) и свидетельство апостола Павла о «приятии всеми» той мысли, что Христос пришел спасти погибающих (1 Тим. 1:12–17). Эти тексты подчеркивают безграничную любовь Бога к людям и призыв к покаянию. Они органично соотносятся с постом как временем очищения и духовного возвращения.

Константинопольская практика торжествовать победу Православия над иконоборчеством и прочими ересями и расколами органично вписалась в этот древний богослужебный строй Иерусалимской традиции. Поэтому так проникновенно и цельно прозвучала молитва за Церковь: «Пастырям Церкви Твоей даруй, Владыка, святую ревность и попечение в духе Евангелия о спасении и возвращении в лоно святой Церкви заблуждающихся братий наших».

Молебен Торжества Православия: единство веры и благодарность Богу

После Божественной литургии был совершен традиционный Молебен Торжества Православия, который включает чтение особого текста, прославляющего Троицу и утверждающего незыблемость веры. В этом молебне отражена вся история спасения:

Эдем и Протоевангелие: Упоминание о прародителях и обещании спасения в Эдеме отсылает к первым страницам Библии (Быт. 3:15): «Сей есть Бог наш, Который утвердил на незыблемом камне веры возлюбленное Свое достояние – Святую Церковь, ибо утешая истинным Своим обетованием наших прародителей, отпавших через нарушение заповеди, Он еще в Эдеме положил её основание».

Ветхий Завет: Призывы к верности вере отцов и пророков подчеркивают преемственность и глубину традиции: «Сей есть Бог наш, Который ведет нас ко спасительному обетованию и не оставляет нас в неведении о Себе, но желая, чтобы провозглашено было о спасении, изначала через жития отцов и глаголы пророков живописал его различными образами».

Упоминание о том, что Бог «живописал» истину через образы, можно соотнести с иконопочитанием: иконы воспринимаются как зримое выражение невидимой истины. Это утверждение поддерживает православное учение, окончательно закрепленное на Седьмом Вселенском Соборе в 787 году.

Новый Завет: Особое внимание уделяется воплощению Сына Божьего и проповеди апостолов как центральным событиям христианской веры: «Сей есть Бог наш, Который от дней древних многократно и многообразно говорил через отцов и пророков, в последние же дни сии говорил нам в Сыне, через Которого и веки сотворил. Именно Сын возвестил нам Отчее благоволение, открыв небесные тайны, уверив нас силой Святого Духа в истине благовествования. Он послал апостолов по всему миру проповедовать Евангелие Царствия, утверждая и укрепляя его различными силами и чудесами».

Символ веры и свидетельство неизменности учения

Когда прозвучали слова: «Сему спасительному Откровению следуя и сие Святое Евангелие сохраняя, мы об этой истине свидетельствуем и сию веру исповедуем» — все, как одни уста и одно сердце, спели Символ веры, начав его не с обычного «Я верую», но с подчеркивающего единомыслие всего собрания «Мы веруем». После молитвы за Церковь и провозглашения Божия величия: «Кто из богов велик, как Бог наш, Единый творящий чудеса?!», Который «явил среди народов величие Свое и избавил от притеснения Церковь Свою», Который «как Пастырь ведет людей Своих рукою Иерея по чину Мелхиседека», — Символ веры звучал как утверждение чистоты и неизменности православного учения, напоминая верующим о важности хранения истины, переданной отцами Церкви нам, современным христианам.

Эсхатологическая надежда: ожидание Царства Божия

Текст Молебна обращает внимание и на эсхатологическую перспективу — ожидание грядущего Царства Божия. Упоминание об «истине благовествования» и Евангелии Царствия напоминает верующим о конечной цели их пути — вечной жизни во Христе и деятельного ожидания грядущего Царства Божия «Да святится Имя Твое в нас, да грядет Царство Твое в Духе, да исполнится воля Твоя в полноте». Эта мысль как нельзя кстати актуализируется в период постового подвига!

Значение праздника для верующих Аргентины

Торжество Православия стало для прихожан храма Иова Почаевского в Аргентине временем духовного укрепления и напоминанием о ценности православной веры. В условиях удалённости от исторических центров Православия этот праздник помогает верующим ощущать единство с Церковью, как на местном, так и на вселенском уровне. Участие в богослужении, молитвы и чтение Священного Писания способствовали углублению постового настроя и подготовке к дальнейшему прохождению Великого поста.